Неточные совпадения
Вслед за
доктором, отнявшим так много времени, явился
знаменитый путешественник, и Алексей Александрович, пользуясь только что прочитанной брошюрой и своим прежним знанием этого предмета, поразил путешественника глубиною своего знания предмета и широтою просвещенного взгляда.
Но
доктор,
знаменитый петербургский
доктор, находившийся в приятельских отношениях к Алексею Александровичу, занял много времени.
Кстати, уже всем почти было известно в городе, что приезжий
знаменитый врач в какие-нибудь два-три дня своего у нас пребывания позволил себе несколько чрезвычайно обидных отзывов насчет дарований
доктора Герценштубе.
— Это мы втроем дали три тысячи, я, брат Иван и Катерина Ивановна, а
доктора из Москвы выписала за две тысячи уж она сама. Адвокат Фетюкович больше бы взял, да дело это получило огласку по всей России, во всех газетах и журналах о нем говорят, Фетюкович и согласился больше для славы приехать, потому что слишком уж
знаменитое дело стало. Я его вчера видел.
Всех этих больных лечил до него, конечно,
доктор Герценштубе, и вот
знаменитый врач с чрезвычайною резкостью окритиковал везде его лечение.
Из-за этого «жулика»
знаменитый московский
доктор Захарьин, бравший за визит к объевшимся на Масленице блинами купцам по триста и по пятисот рублей, чуть не побил его палкой.
В этот день первой лекцией для юнкеров старшего курса четвертой роты была лекция по богословию. Читал ее
доктор наук богословских, отец Иванцов-Платонов, настоятель церкви Александровского училища,
знаменитый по всей Европе знаток истории церкви.
Это не
знаменитый генерал-полководец, не
знаменитый адвокат,
доктор или певец, это не удивительный богач-миллионер, нет — это бледный и худой человек с благородным лицом, который, сидя у себя ночью в скромном кабинете, создает каких хочет людей и какие вздумает приключения, и все это остается жить на веки гораздо прочнее, крепче и ярче, чем тысячи настоящих, взаправдашних людей и событий, и живет годами, столетиями, тысячелетиями, к восторгу, радости и поучению бесчисленных человеческих поколений.
По училищным преданиям, в неписаном списке юнкерских любимцев, среди таких лиц, как профессор Ключевский,
доктор богословия Иванцов-Платонов, лектор и прекрасный чтец русских классиков Шереметевский, капельмейстер Крейнбринг,
знаменитые фехтовальщики Пуарэ и Тарасов,
знаменитый гимнаст и конькобежец Постников, танцмейстер Ермолов, баритон Хохлов, великая актриса Ермолова и немногие другие штатские лица, — был внесен также и швейцар Екатерининского института Порфирий.
Обойдя всех гостей, князь сел за карты. Он играл только в старинную игру — ломбер. Партнерами князя были: грузинский князь, потом армянский генерал, выучившийся у камердинера князя играть в ломбер, и четвертый, —
знаменитый по своей власти, —
доктор Андреевский.
Особенно памятны мне стихи одного путешественника, графа Мантейфеля, который прислал их Софье Николавне при самом почтительном письме на французском языке, с приложением экземпляра огромного сочинения в пяти томах in quarto [In quarto — латинское «in» значит «в», a «quarlus» «четвертый», инкварто — размер книги, ее формат в четвертую часть бумажного листа.]
доктора Бухана, [Бухан Вильям (1721–1805) — английский врач, автор популярной в то время книги «Полный и всеобщий домашний лечебник…» На русский язык переведена в 1710–1712 гг.] только что переведенного с английского на русский язык и бывшего тогда
знаменитою новостью в медицине.
— И университет тоже. Что он вам? Все равно никакого толку. Читаете вы уже тридцать лет, а где ваши ученики? Много ли у вас
знаменитых ученых? Сочтите-ка! А чтобы размножать этих
докторов, которые эксплоатируют невежество и наживают сотни тысяч, для этого не нужно быть талантливым и хорошим человеком. Вы лишний.
К весне кашель его даже усилился, и я возил его к моему
доктору М. Я. Мудрову, с которым я и все мое семейство были давно знакомы и дружны и который не переставал слыть в Москве
знаменитым практическим врачом.
Государь убедился мнением
знаменитых врачей, но и на этот раз не оставил Фарфора без своей опеки. Он велел поместить Николая Фермора на седьмую версту, но зато приказал его
доктору «навещать больного как можно чаще и непременно раз в неделю лично докладывать о состоянии его здоровья».
Мелания. Зобунова — лекариха
знаменитая.
Докторам — далеко до нее! А потом ты бы с блаженным Прокопием поговорил…
«Он непременно будет
доктором, а при его способностях…» г-жа Мендель была уверена, что он станет
доктором знаменитым…
Я очнулся в дивизионном лазарете. Надо мною стоят
доктора, сестры милосердия, и, кроме них, я вижу еще знакомое лицо
знаменитого петербургского профессора, наклонившегося над моими ногами. Его руки в крови. Он возится у моих ног недолго и обращается ко мне...
Так по крайней мере уверяет сам он,
знаменитый г. И. В — ский,
доктор и статский советник, как расписывался он на «Экономическом указателе».
— Как это хорошо! — сказала она, радостно заглядывая мне в глаза. — Ах, как хорошо! И какие вы все молодцы! Из всего вашего выпуска нет ни одного неудачника, из всех люди вышли. Один инженер, другой
доктор, третий учитель, четвертый, говорят, теперь
знаменитый певец в Петербурге… Все, все вы молодцы! Ах, как это хорошо!
Заведующим клиникой внутренних болезней был назначен
доктор Степан Михайлович Васильев, ординатор
знаменитого московского профессора Г. А. Захарьина, коренастый человек с бледным лицом и окладистой бородой. Держался со студентами по-товарищески, при каждом удобном случае здоровался за руку. Немецкого языка он совсем не знал. Лекции его были поверхностны и малосодержательны.
Успокоившись, она рассказала ему ход болезни его отца, жояговор
докторов, посещение о. Иоанна, и желание князя видеться с ним, выраженное после беседы с
знаменитым священником. Князь Виктор выслушал все это более чем хладнокровно.
В качестве эксперта для определения умственных способностей Луганского был вызван
знаменитый доктор-психиатр.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по-домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был
знаменитый петербургский
доктор Lorrain.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо
знаменитых петербургских
докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому-то итальянскому
доктору, лечившему ее каким-то новым и необыкновенным способом.